О природе человеческой (внедорожно-филосовское).
Человек такое забавное животное, что любо-дорого посмотреть. Он вечно недоволен, неудовлетворён и пребывает в унынии из-за несовершенства мира в аспекте своих личных претензий к оному. Мыслить таким образом нелепо и даже глупо, но именно так и поступает подавляющее большинство хомо сапиенс, то есть нас. И история, которую я собираюсь рассказать, есть тому полное подтверждение.
текст и фото: Лёня НЕМОДНЫЙ
Несколько лет назад мы поехали в Нарьян-Мар (постоянно туда езжу, видимо там чем-то намазано, а может я просто ограниченный человек и не догадываюсь что можно ездить куда-то ещё). Так вот, поехали мы сразу после Новогодних праздников и, естественно, нас не ждали. Зимников нет, ледовые переправы не наморожены, перетяжки по деревням с надписями «Привет бесстрашным покорителям Севера!» отсутствуют.
Между Ухтой и Печорой есть небольшой посёлок Каджером. Возможно его назвали в честь известного английского писателя, хотя может быть и наоборот. В этом самом Каджероме я люблю не туда свернуть и уехать вместо Печоры к газовым насосам (потому что к ним дорога широкая и накатанная, а к Печоре – нет).
На этот раз я поступил точно так же, а когда мы снова вернулись в Каджером и безрезультатно поискали дорогу ещё часик, пришлось прибегнуть к опасной и лихой игре, практически «гусарской рулетке» — спросить дорогу у местного населения. Результаты социологического опроса проведенного в посёлке Каджером на тему «Есть ли дорога на Печору, и если она есть, то почему мы не можем её найти?», дал традиционные результаты. Пятьдесят процентов респондентов ушли от ответа сославшись на то, что не располагают, затребованной информацией, мнение остальных разделилось в равных долях на уверенность в том, что дороги в Печору нет, дорога так-то есть но её сейчас нет и дорога есть, но где она сейчас — неизвестно. И лишь десять процентов опрошенных сказал, что мост на старой дороге сгорел, новая ещё не открыта, поэтому нормально сейчас не проехать, но можно пройти через тайгу, потому как недавно со стороны Печоры пришла «шишига» и по её следам мы наверняка доберемся.
Мы дружно воспряли духом и полные энтузиазма устремились искать следы выше упомянутой «шишиги», которые и нашли вскоре, на свою голову. По началу всё выглядело весьма просто и даже скучновато. Мы просто ехали сквозь зимний лес по бампера в снегу в направлении куда уходили две заметенные стёжки грузовых следов, и всё бы ничего, но очень скоро начались речки. Тут выяснилось, что законы физики не позволяют тонкому льду выдерживать вес груженного ГАЗ 66, потому нашему взору предстала радужная картина из финала истории про побоище на Чудском озере. Тевтонцев уже не видно, весь лёд переломан, обломки кое-как смёрзлись между собой.
За бортом -30. Брод глубиной по бампер.
Назначаю стопятку ледоколом «Ленин» и отправляюсь пробивать северный морской путь с одного берега речки на другой. Лёд ломается об австралийский бампер, недоумевающий почему вместо кенгуру его заставляют деформировать замёрзшую воду, коллеги с берега кричат что-то ободряющее, я сижу за рулём с решительным видом и страшно боюсь остаться в этой речке навсегда.
После нескольких минут танца «ленька-енька» (это когда прыгают вперёд назад с идиотской улыбкой на лице) удается закинуть переднюю ось на припай противоположного берега. Немного подтягиваемся лебёдкой и мы на сухом. Фух, ура! Правда, Тойота напоминает ледяную скульптуру, на кузове корка в несколько сантиметров, днище как у игрушечной машинки, ровное и плоское, разве что не пластмассовое, а ледяное, килограмм триста мы набрали точно.
Следом перебираются две оставшиеся машины с примерно аналогичными последствиями. Едем дальше. Новый брод… за ним ещё… и ещё. Втягиваемся в ритм постоянных ледяных ванн, начинает получаться быстрее, но на каждой водной процедуре намерзает новый слой льда. Но и это уже не сильно пугает. И вот тут я зачем-то думаю мысль что всё идёт хорошо и мы скоро приедем в Печору. А мысли такие думать ни в коем случае нельзя. Естественно в стопятке немедленно рвётся передний мост.
Дальше начинается полнейший сюрреализм. Ёжик на «сто десятом» встаёт первым и тропит дорогу, раненую стопятку цепляем к Дискавери Игоря и приступаем к весёлой игре в паровозики, с ежеминутными криками по рации: «Ёжик, не тормози!». И он бы рад не тормозить, но это не получается, наш чудовездеход с колёсной формулой 8х6 тоже останавливается и чтобы тронуться снова исполняет серию конвульсивных подёргиваний на тросу. Всё это шапито продолжается с частотой примерно раз в пять минут, то есть каждые сто-двести метров.
В результате общая скорость движения постепенно падает до практически отрицательных значений и мы принимаем решение остановится на ночёвку, потому что все вымотаны, настроение никакого и к тому же всё равно не едется.
Вкушаем пельмени, между собой не разговариваем, молча и синхронно думаем «чего я сюда попёрся ведь мог же сейчас загорать с женой на курорте», затем в голове начинается активный поиск вариантов как выбраться из данной неприятной ситуации, поиск заходит в тупик и мысль возвращается к более продуктивному недоумению «почему же я всё-таки не поехал в Египет». Роме надоедает думать молча, и он обращается ко мне с риторическим вопросом: «Папа мишка, мы все умрём?». Я отвечаю: «Не сразу, Ромочка», имея в виду, что это случится через многие годы, Рома понимает ответ по-своему и замолкает.
Утром продолжаем путь. После отдыха бороться с подлёдными переправами становится проще, и к ночи следующего дня мы завершаем наш пятидесяти километровый марш-бросок по следам грузового сокрушителя льда и, о чудо, выезжаем на чищенную дорогу неподалёку от Печоры. А еще через пару часов уже сидим с Ромкой в номере моей любимой гостиницы «Альфа». Нам тепло и уютно, в животиках горячий суп бесконфликтно соседствует с холодной водкой, а в голове вяло текут праздные мысли. Рома, десять часов назад прощавшийся с миром, тяжело вздыхает и раздраженно говорит: «Нет, ну что за гостиница, в двухместном номере всего один стул!».