Безлюдная тундра

Каждую зиму мы отправляемся в Заполярье, дабы всласть насладиться бескрайними просторами и побыть какое-то время наедине с собой. Так мы поступили и в этот раз. Вот только никакой возможности остаться один на один с дикой природой нам не дали.

текст и фото: Лёня НЕМОДНЫЙ

Безлюдная тундра.

Попытка путешествовать без сопровождающих.

Мы дошли До Котласа, как и положено отважным покорителям севера: пустые дороги, снег и суровые экспедиционные будни. Подъехали к ледовой переправе через Вычегду, тут-то все и началось. Оглядев наши подготовленные внедорожники, дежурный на КПП изрек: «Своих догоняете?». Я не придал значения этой нелепой фразе, решив, что от мороза и алкоголя у мужика случились видения.

Прошли переправу, заночевали в лесу. Когда ужин подошел к своему логическому завершению, я удалился от лагеря и приступил к вечернему моциону, предварительно развернувшись по ветру. Я стоял рядом с заснеженной дорогой, по которой нам предстояло утром продолжить путь. Тут мимо пронеслось три лифтованных внедорожника, улепленных наклейками. «М-да, — подумал я. — На севере становится тесновато».

Жизнерадостные поляки

Утром мы продолжили свой путь в гордом одиночестве, которое, увы, продолжалось весьма недолго. Буквально через пару десятков километров у стелы на границе Республики Коми мы догнали те самые внедорожники, промчавшиеся мимо меня ночью. Опа! А номера-то у них польские. Надо же, братья-славяне! Естественно, мы остановились и незамедлительно приступили к братаниям. Обменяли водку на невнятное тридцати пятиградусное пойло, подарили друг другу внедорожные журналы и сфотографировались на память. Затем решили поговорить «за жизнь». Выяснилось, что эти ребята едут точно туда же, куда и мы, а именно в Салехард через Воркуту.

«Е-мое, накрылось единение с природой, — подумал я, — такая толпа на зимнике это не «автономка», а шапито какое-то». Дальше пошли колонной из шести машин — три наших и три «не наших». Поляки на вседорожной и «мудовой» резине. Ехать быстро не могут, с дороги вылетают. Жесть. Наконец-то братья-славяне решили притормозить. Естественно, мы немедленно ушли в отрыв. И снова романтика странствий и одиночество.

Пока заправлялись в Ухте, эти демоны нагнали нас снова. Но после довольно быстро потерялись, оставшись ночевать в городе. Мы, естественно, включили форсаж (если это понятие вообще применимо к нашим атмосферным дизелям) и умчались на Печорский зимник.

Не успели мы обрадоваться тому, что расстояние, отделяющее нас от братьев по разуму, увеличилось, как на обочине зимника обнаружился засевший камаз. И вот вместо того чтобы мчать в туманную даль, мы два часа извлекаем бедолагу. Поставили грузовик на ход и нажали на педали.

Все бы хорошо, но я снова (в третий раз на одном и том же месте) допустил навигационную ошибку, и мы, свернув не туда, вместо Печоры приехали к газовым насосам. Ладно, ничего, запас еще есть, мы оторвемся. Естественно, поляки нас немедленно догнали и сопровождали до самой Печоры.

Пурга-сводница

В городе мы провели два дня, отдыхая и набираясь сил. И вот снова в пути. А погодка не шутит, ветер все сильнее, дорогу переметает, и видимость метров десять. Одно хорошо — поляков давно не встречали.

До Инты добрались уже по темноте и сразу выскочили на Воркутинский зимник. За последующие сутки проехали всего половину дороги и… снова уперлись в поляков. Те, потеряв надежду пробиться дальше, встали лагерем. Мы решили, что такие героические парни, как русские джиперы, не должны пасовать перед трудностями. Поэтому, помахав руками полякам, отважно углубились в пургу. Правда, не сильно, метров на двести. Впереди переметы в рост, сбоку ветер, сзади фары поляков (они за нами поехали). В общем, ночевали мы кучкой на зимнике. Утром продолжили рубиться. Ветер гонит снег, ребята машут лопатами, а машины едут в час по чайной ложке. Я уже совсем было решил принести в жертву местным богам парочку нетрезвых поляков, но тут пришел бульдозер и всех спас.

Следуя по ровной твердой дороге, остающейся за ковшом гигантского трактора, мы добрались до автобазы местного отделения Газпрома. При этом выяснилось, что бульдозер шел именно сюда и дальше дорогу чистить не планирует. На наш закономерный вопрос: «Что же делать?» — местные ребята ответили классическим: «Сухари сушить». В том смысле, что «ждите, пока пурга не утихнет, тогда и дорогу начнут чистить». Ну что нам оставалось? Мы выбрали в качестве временного укрытия от пурги стопку бетонных плит и, выставив внедорожники в ряд, принялись ждать хорошей погоды.

В машинах мы провели два дня. За это время несколько раз приходили в гости поляки, пережидавшие пургу за земляным отвалом в двадцати метрах от нас. Также нас навестили местные трактористы, которые продали нам двухсотлитровую бочку солярки за две тысячи рублей и полтора литра водки. Потом водилы приходили снова и клянчили водку, но ее уже не было.

Отсутствие действий и водки одновременно ввергло меня в пучину сильной нелюбви к окружающим в лице жизнерадостных поляков и утомленных трактористов. От необратимых действий меня удержал исключительно тот факт, что пурга пошла на убыль и вечером второго дня на зимник встал бульдозер, дабы чистить дорогу. За ним моментально выстроилась очередь из двух десятков грузовиков, трех наших машин, трех польских и нескольких разномастных внедорожников местных жителей, не меньше нашего хотевших попасть в Воркуту.

Бульдозер работал медленно и без огонька. Маленький ЧТЗ больше разгребал снег в стороны, чем прочищал дорогу, и за ночь мы продвинулись от силы километров на пять. Под утро бульдозерист объявил, что его смена закончилась, и уехал обратно на базу. Пурга заметала машины, мороз усиливался, и вроде бы самое время приступать к терпению лишений и борьбе за жизнь на безлюдном зимнике, только делать это совершенно невозможно, когда тебя окружает несколько десятков машин. Все испуганы, нервничают и честят дорожников на чем свет стоит, в общем, все как дома в вечерней пятничной пробке.

Утром пришел другой бульдозер, огромный и бодрый, с ним подтянулась еще одна колонна грузовиков и… как вы думаете кто? Нет, не поляки, поляки никуда и не уходили. Ну подумайте, кто может появиться на зимнике, когда ты уже видеть не можешь полноприводные автомобили.

Правильно! Два улепленных наклейками лифтованных внедорожника из клуба «Там в России».
— Привет! Чего стоите?
— А что делать-то? Лежать?
— Да не, надо всех обходить и по тундре идти!
— Идите и поляков с собой прихватите.
Естественно, никто никуда не пошел. Мы так и толкались в этой пробке еще несколько часов. А потом бульдозерист сказал, что дальше чистить не будет, потому что, куда ему было надо, он уже приехал, а все остальное его не тревожит. «Уралы» попробовали идти по целине и завязли. Мы обошли их и, проехав еще несколько десятков метров, обратили внимание на огни вдалеке. К нам навстречу шла колонна из Воркуты с бульдозером в качестве флагмана. Весь азарт покорения бездорожья в нас мгновенно утих, и мы решили скоротать время в ожидании встречных за ужином и приятной беседой, благо поляки подотстали. Во время трапезы мы с интересом наблюдали за «тамовцами». Те наминали себе путь в нашей колее, потом спускали колеса, потом пробовали проехать через перемет впереди, потом возвращались, потом качали колеса — в общем, как могли, терпели лишения, пользуясь любой возможностью. Меня даже охватила легкая зависть. Тем временем бульдозер приблизился к нам вплотную и, накидав снег с дороги в трехметровые сугробы, чинно проследовал дальше, за ним шла вереница грузовиков и… Ну, угадайте, кто! Конечно, внедорожник в наклейках с… Вот теперь точно не угадаете, с чем. С прицепом, заполненным МОТОЦИКЛАМИ! Откуда они ехали? Правильно! Из Салехарда через Воркуту. Понятное дело, что снова братания, обмен журналами и наклейками.

«Тамовцы», как только поток встречки иссяк, с пробуксовкой сорвались вдаль. Ясное дело, ребятам не меньше нашего хотелось потерпеть лишения в диночестве. Попрощались с мотоциклистами, из всего разговора мне больше всего запомнился их ответ на мой вопрос: «Парни, вы что, совсем отмороженные, на зимник на эндуро выпираться?» — «Если бы мы знали, что нас там ждет, то ни за что бы не поехали!» Эх, мужики! Да если бы я знал, что меня тут ждет, то поехал бы в Европу, уверен, там путешественников гораздо меньше, чем здесь.

Итак, колонны грузовиков скрылись вдали, уехали «тамовцы», мотоциклисты удалились, даже поляки куда-то свинтили. И вот мы остались один на один с зимним бездорожьем. Мне хотелось плакать от счастья. Наша команда была готова приступить к суровым экспедиционным будням. Впереди нас ждала далекая и безлюдная Воркута.

Мы прибыли в город поздно вечером и сразу же принялись таскать вещи в квартиру, которую снял для нас Кимыч. Работа задержала его в Москве, и он прилетел в Воркуту самолетом, снял квартиру, накупил кучу еды и окружил нас, усталых и раздраженных, заботой и вниманием.

Поутру мы отправились изучать местные достопримечательности, коих в небольшом северном городке оказалось немного. Сфотографировали стелу «67-я параллель», помахали руками с памятника паровозу, отбились от стайки веселых путан и купили в подарок для одного из соклубников настоящий северный охотничий нож, который по возвращении торжественно вручили как полярную реликвию (предварительно оторвав ярлык с надписью «Нижний Новгород»). Пока мы колесили по городу, на нашем пути постоянно попадались то поляки, то «тамовцы», с которыми мы вместе пробирались в Воркуту. Мы вяло махали друг другу руками, утомившись радостью «новых встреч». В это время Ярослав отправился на поиски дома, в котором он родился 57 лет назад. Его родители, как и многие, отбывали сроки за преступления перед народом, которых не совершали. В Воркуте они и познакомились, поженились и родили на свет сына. Ярослав нашел и дом, в котором прожил пять своих первых лет, и шахтерскую пивную неподалеку, правда, теперь она носила гордое и традиционное для современной России название «Кавказ».

Закончив вояж по городу, мы загрузили все барахло обратно в машины и стартовали в направлении Салехарда.

Зайцекони

На КПП перед газпромовским зимником нас остановили и попросили разрешительные документы. В качестве оных я предъявил пачку журналов и телефонный звонок их московскому начальству, которое подтвердило, что мы «те самые журналисты, про которых должны были предупредить, но, естественно, не предупредили». Пока мы занимались бумажной волокитой, охранник поведал, что не далее как пару часов назад тут проехали две машины (по описанию, «тамовцы»), но они не свернули на Салехард, а умчали дальше к берегу океана.

И вот мы на зимнике. «Тамовцы» поехали на побережье, поляки повернули назад. Мы одни! Ура!!! Впереди нас ждут экспедиционные будни и одиночество. Вот оно — время побыть наедине с собой, поразмыслить о многом, по-новому взглянуть на свою жизнь.

Я совсем было собрался предаться философским размышлениям, но тут вдалеке показались фары встречных автомобилей. «Колонна грузовиков идет», — подумал я, но как-то неуверенно. Естественно, это оказались два подготовленных УАЗа, по-другому и быть не могло. Местные ребята с женами и детьми катались по тундре и сейчас возвращаются домой в Воркуту. «Вашу ма-а-а-ать!» — кричало мое подсознание, но губы улыбались, а руки раздавали свежий номер ОРД.

Разъехались. Снова пустынный зимник, поземка и переметы. И вдруг впереди в свете фар какое-то движение. «Ух ты! Ребята, смотрите, зайцы!» — из-под колес врассыпную понеслась пара десятков маленьких меховых комочков, размахивающих ушами. Хотя нет, не таких уж и маленьких. Слушайте, это не зайцы, это лошади какие-то, каждая размером со среднестатистическую собаку. Интересно, что они на зимнике забыли? А! Теперь понятно, в чем дело. Дорога идет по возвышенности, сильный ветер сдувает снег, оголяя кусты, которые и обгладывает мохнатая орда.

Едем дальше. Снова зайцы. И снова. И опять… За последующий час нам повстречалось больше сотни зайцев, сведя радость от встречи с живой природой к обыденной картине мелькающих в свете фар ушей и хвостов.

Вот наконец-то действительно сложный участок. Река. Лед проломлен, из него торчит грузовик. За рулем никого, стоит явно давно. Начинаем объезжать — лед под колесами трещит, но держит. Уходим в сторону от накатанного тракта. Здесь ехать получше, ледяная гладь покрыта высолами — верный признак того, что лед крепок. Выбираемся на берег. У ребят в глазах появляются веселые огоньки, вот она — настоящая жизнь: ты один на один с бездорожьем и все такое... Последующие несколько часов езды стали настоящим праздником. Пустынный зимник, сплошные переметы, снег летит через крыши машин, стекая по стеклам струйками мельчайшей пыли, мотор мерно урчит на двух тысячах оборотов. Красота! Но не успели мы вдоволь насладиться происходящим, как опять началось…

Снова друзья

Горизонт впереди озарился светом десятков фар. Вскоре мы уперлись в лоб неподвижной колонны грузовиков. Оказалось, что это группа дорожной техники под предводительством начальника зимника. Мы разговорились:
— Мужики, чего стоите? — Да балок (жилой модуль. — Ред.) свалился с трейлера, сейчас его бульдозер на место затолкает, и дальше пойдем. Как там дорога?
— Да нормально, только километрах в пятидесяти отсюда грузовик под лед провалился.
— Это КамАЗ, что ли? Так мы ж его еще позавчера достали, когда сюда шли.
— Не, там «Татра» сидит.
— «Татра»?! Блин, как же достали эти гастарбайтеры. Ладно, сейчас поедем, достанем.
— А что там дальше за фары?
— А, это надымские ребята на джипах камаз домой сопровождают. Они мотоциклистов везли на Воркуту, вот возвращаются.

На этот раз при упоминании джиперов меня впервые за долгое время не передернуло. Я знал, кто это, и с нетерпением ждал встречи со старыми друзьями. Простившись с водителями, мы подъехали к застрявшему КамАЗу и стоявшему за ним УАЗу. За рулем сидел незнакомый мне парень.
— Здорово! Димка Гурьев с вами?
— Ага, он в головной машине, там, впереди.
— Вызови его по рации, скажи, чтобы сюда шел.
— А чего сказать-то?
— Скажи, мужик какой-то подъехал, нервничает.
Через пару минут появился угрюмый Димка, но как только увидел меня, сразу просветлел и с криком «Немодный!» набросился с объятьями. Я тоже был очень рад встрече. Мы познакомились во время одного из моих путешествий по Сибири много лет назад и с тех пор сильно сдружились.

КамАЗ, который сопровождают ребята, постоянно застревает. Наличие полного привода и манипулятора обесценивает неопытность водителя. В течение последующих нескольких часов мы занимались перетягиванием лебедочных канатов, таская по зимнику эту огромную железную дуру. Камазист делал все, чтобы застрять, его машина останавливалась на совершенно ровном месте, что уж тут говорить про подъемы и переметы. В какой-то момент мне захотелось взять водителя грузовика двумя руками за шею и подержать над землей, пока он не перестанет шевелиться. Аналогичные мысли появились и у Димы, но выразил он их гораздо проще и практичнее: «Все, достал он, пойду морду бить». Мой надымский друг скрылся в тумане выхлопов в районе кабины КамАЗа. Не знаю, исполнил ли он задуманное, но грузовик поехал вперед очень резво. Правда, ехал недолго. Впереди показался перевал через Полярный Урал, а перед ним небольшая стоянка, на которой обосновалось с десяток грузовиков. Водитель нашего КамАЗа остался пить чай, а мы с надымскими УАЗами прошли перевал и простились. Ребята встали лагерем на ночевку, а мы поехали дальше в сторону Салехарда.

За перевалом ветер усилился и зимник перемело. Видимость нулевая, машину то и дело стаскивает с трамбованной дороги, в полях приходится пробивать себе колею с разгона через переметы в человеческий рост. Сцепили машины тросом и пошли цугом. Ветер шквальный, с ног валит. Ярослав открыл дверь, ее подхватило порывом ветра и вырвало ограничитель. Шутки закончились, началась серьезная работа. К середине ночи пробились к Харпу. Дальше асфальт до Лабытнанги. Прорвались. Ура!

Немного хорошей дороги, ночевка в Салехарде. И вот мы на КПП перед обским зимником. Все хорошо, только нас на него не выпускают. Закрыт, говорят, штормовое предупреждение. Я лепечу что-то про «на свою ответственность», все равно не пускают. Застрянете, говорят, а нам потом вас спасай. «А на Воркуту отсюда дорога есть?» — спрашиваю. Нет, говорят, не проехать вам там. Я отвечаю, что мы, мол, только что оттуда. Молчат и на зимник все равно не пускают. Тут к нам подъезжает лифтованный монстр на тридцать восьмых колесах, и из него выпрыгивает Женя Сказка, джипер из Лабытнанги, мегапозитивнейший человек. Дальше все по стандартной схеме: объятия, журналы, болтовня:

— Парни, вы куда?
— Да вот на Нягань хотим идти, а нас на зимник не выпускают. А ты куда?
— Да я на воркутинский зимник. Там две машинки поломались, надо помочь.
— Дай-ка я угадаю… Паджерик и L200?
— Ага!
— Ясно! «Тамовцы» все же нашли себе приключений.

И что бы вы думали? Женька идет на КПП, туда как раз начальник местного МЧС подъехал. Пять минут разговора — и нам разрешают выехать на зимник.

Снова белая простыня до горизонта, переметы и всполохи встречных фар. Через два дня твердый асфальт, цивилизация и путь домой. А впереди унылые городские будни, ворох мелких проблем и тоска по северу. Даже забитый джиперами до звона, он все равно во сто крат милее моему сердцу, чем мегаполис, что бы я вам тут раньше ни говорил..